Второй раз в истории "Прессбола" лауреатом итоговых номинаций стал борец греко-римского стиля. В 1996 году Человеком года мы назвали Камандара Маджидова, в нынешнем титула "СПОРТСМЕН ГОДА" удостоен Алим СЕЛИМОВ.

Второй раз в истории “Прессбола” лауреатом итоговых номинаций стал борец греко-римского стиля. В 1996 году Человеком года мы назвали Камандара Маджидова, в нынешнем титула “СПОРТСМЕН ГОДА” удостоен Алим СЕЛИМОВ.

Белорусская школа классической борьбы воспитала многих выдающихся атлетов, поднимавшихся на топ-пьедесталы. Начиная с 1980 года “греко-римляне” бесперебойно добывают для Беларуси олимпийские медали. К звездам первой величины, вероятно, относятся те, кому удавалось стать сильнейшими в мире, а затем подтвердить это звание. До сих пор таковых было трое: Олег Караваев, Игорь Каныгин и Камандар Маджидов. Теперь когорту избранных пополнил воспитанник Игоря Петренко и Малика Эскендарова Алим Селимов. На мировом форуме в Стамбуле он вырвал второе в карьере золото из рук поляка Дамиана Яниковского за две секунды до окончания схватки, когда, казалось, жар-птица вот-вот упорхнет из-под самого носа. Добиться повторного триумфа после шестилетнего перерыва дано единицам. У Селимова большая часть этого времени была заполнена травмами, лечением, восстановлением и неудачами. Обо всем этом двукратный чемпион мира подробно рассказывал нашим читателям три месяца назад (“ПБ” N 150 от 29.09.2011). Тогда мы расстались с героем интервью “Наш парень из Касумкента” перед самым его отъездом в отпуск. И хотя те сладкие дни давно миновали, вернемся назад хотя бы для того, чтобы поговорить с Селимовым не о борьбе, а о том другом, что наполняет смыслом жизнь этого разносторонне развитого и обаятельного человека.

Языковые барьеры

— Алим, как провели отпуск?
— Всей семьей — с женой Настей и доченькой Эльнарой — три недели гостили на моей родине в Дагестане. Нам были рады — и мама, и брат Муслим, и сестры Изумруд и Амалия, и многочисленные друзья и знакомые. Каждый день был праздник! У нас во дворе накрыли длинный десятиметровый стол. Приходили десятки, сотни людей, поздравляли с победой. Это очень приятно! Земляки искренне радовались моему успеху. Но когда торжества длятся две недели подряд, от них сильно устаешь.

— И теряешь форму…
— Чтобы поддерживать физические кондиции, старался бегать раза три в неделю по 30-40 минут... Я к таким проявлениям радушия привык — примерно так было и в 2005-м после моей первой победы. А Настя удивлялась: откуда столько знакомых и сколько можно отмечать? Праздновали не только у нас. Двоюродный брат, музыкант, собрал свою группу, пригласил других коллег, и они устроили в мою честь замечательный концерт.

— А официальные лица как-то отозвались?
— Администрация Сулейман-Стальского района устроила торжественный прием, на котором присутствовали заместитель председателя спорткомитета Дагестана генерал МВД в отставке Шайдаев и много других уважаемых людей. После официальной части поехали в ресторан.

— И Настя была с вами? 
— На приеме — да, в ресторане — нет. У нас не принято брать с собой женщин туда, где собираются очень много мужчин.

— Во время празднований обильно выпивали или у мусульман нет этой проблемы? 
— Я если пью, то лишь безалкогольное пиво. Верующие абсолютно не пьют спиртного. Но, конечно, есть и пьющие. Однако люди у нас знают меру и никогда не переходят границ приличия. Общественное мнение клеймит пьяниц позором, в Дагестане это очень серьезно.

— Ваш район назван в честь поэта Сулеймана Стальского… 
— Максим Горький назвал его в 30-х годах “Гомером ХХ века”. Когда изучали стихи Стальского в школьной программе, я в них особо не вникал, а сейчас иногда читаю в интернете — есть над чем задуматься.

— Дагестанской поэзии свойственна особая мудрость. Ею пронизаны стихи Гамзата Цадасы, Расула Гамзатова, Фазу Алиевой… 
— Они писали на аварском, а Стальский — на лезгинском. Но я чаще читаю по-русски, потому что последние 13 лет живу в Беларуси.

— Вообще Дагестан, несмотря на небольшое по численности население (меньше 3 миллионов), известен многонациональностью. 
— У нас около 20 народов — аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы, табасараны, агулы, цахуры, рутульцы, горские евреи и так далее. И каждый говорит по-своему. Всего у нас 14 коренных языков, которым придан статус государственных. Причем они заметно отличаются один от другого. Конечно, есть в них одинаковые слова, но в целом представители разных народов друг друга не понимают. Вероятно, так случилось из-за труднодоступности горных территорий, где народы развивались автономно. Например, аварцы и даргинцы живут высоко в горах. Есть селения, между которыми не больше пяти километров, но в них говорят на разных языках и договориться между собой не могут. Кроме того, существуют и внутриязыковые различия — диалекты, зависящие от местоположения. Переговорный, межнациональный язык — русский.

— А вы какими владеете? 
— Я по отцу — лезгин, мама у меня — агулка. Естественно, знаю лезгинский, а агульский — в пределах общения. Мама владеет и табасаранским, так как у нее много родственников из этого народа.

— Такое языковое и национальное многообразие может быть источником конфликтов, родового протекционизма… 
— К сожалению, такое есть. Коррупция на Северном Кавказе — большая проблема. Как и по всей России. Наш регион — это отдельный мир. Тот, кто впервые к нам попадает, не понимает, не может разобраться в том, что происходит вокруг. У меня у самого были ситуации, когда я побеждал на соревнованиях, но дальше, на турниры более высокого уровня, отправляли других — “своей” национальности. Такое впечатление, что некоторые сферы поделены: в спорте доминирует один народ, в бизнесе — другой, в строительстве — третий. Родовые кланы тянут наверх своих. Разумеется, бывают и исключения, когда люди отбираются по деловым качествам. Но вот я сейчас побывал на родине и сделал вывод, что в целом ситуация остается прежней. По-моему, люди меняются не в лучшую сторону. Впрочем, как и везде.

Объединяющий ислам

— Но есть ведь и нечто такое, без чего Дагестан не может быть единым образованием, правда?
— Да, ислам объединяет всех. Его исповедует абсолютное большинство народов Дагестана. Но есть и церкви для православных, а в Дербенте — синагога для евреев. Известная певица Жасмин и ее бывший муж — как раз дербентские евреи.

— К сожалению, в последние десятилетия появилось немало тех, кто, искажая религиозные веро- учения, использует их в недобрых целях.
— Понимаю, о чем вы говорите. Ислам без его радикального проявления — это чистая, мирная религия. Когда собирался в отпуск, некоторые меня предупреждали: куда ты едешь, там опасно! Знаю из выпусков новостей, что иногда у нас бывает тревожно. Но родина всегда остается родиной, чтобы на ней не происходило. Мы приехали, все было спокойно. Я ходил молиться в мечеть.

— А жена как относится к вашей религии?
— Настя пока ее не приняла. Стараюсь дать ей необходимые знания, предложить популярную литературу. Не запрещаю ходить в церковь. Ведь это тоже божий дом. Надеюсь, со временем она примет ислам.

— А в Гомеле есть мечеть?
— К сожалению, нет. Но есть место, молельная комната, куда мы ходим совершать намаз. Прежние хозяева здания продали его на аукционе, но остались сомнения по поводу законности сделки. Правда, новые владельцы пускают нас молиться по пятницам. Однако раньше это было доступно каждый день. Мы хотели бы приобрести это здание, чтобы иметь полноценную мечеть. И в Дагестане я поднял этот вопрос перед людьми, которые могут и хотят нам помочь.

— Велика ли в Гомеле мусульманская община?
— Около двухсот человек, и она постоянно растет. Много студентов — сирийцы, афганцы, дагестанцы, татары. У нас всегда царит приятное человеческое общение. Кто-то приводит детей. Учим их традициям и обычаям, но избегаем радикального ислама.

“День космонавтики” 

— Полагаю, больше всех радовался вашему успеху родной брат, он ведь знает толк в борьбе.
— Еще бы! Муслим тренирует детей в группах начальной подготовки. Он понимает, что мне пришлось испытать за эти шесть лет. И потому, желая мне добра, не раз говорил: Алим, возвращайся домой! Но мне все казалось, что надо еще потерпеть, еще подождать, еще поработать. Я, наверное, по жизни очень большой оптимист, иначе уже не выдержал бы, сдался... Когда после победы позвонил Муслиму из Стамбула, он чуть не плакал от радости.

— Северный Кавказ вообще и Дагестан в частности известны лучшей в мире школой вольной борьбы, но никак не греко-римской...
— Вы правы, все наши великие чемпионы — “вольники”: Загалав Абдулбеков, Али Алиев, Владимир Юмин, Юрий Шахмурадов, Хаджимурад Магомедов, Руслан Ашуралиев, Арсен Аллахвердиев... В Дагестане греко-римская борьба есть только в двух точках — Махачкале и Кизилюрте. “Классикам” у нас трудно. Сейчас президент федерации борьбы Дагестана Мурад Пайзулаев хочет выправить этот крен, поднять греко-римскую борьбу. Я ведь тоже, когда приехал в Беларусь, был “вольником”. Мой первый тренер в Беларуси Малик Эскендаров, у которого поначалу я жил и тренировался в Мозыре, убеждал переквалифицироваться, потому что в Беларуси очень хорошая школа греко-римской борьбы. А чтобы совершенствоваться в вольной, пришлось бы ездить в Россию. Я здорово намучился, пока переучился. Просто не понимал, как можно бороться “без ног”. У меня на каждой тренировке был “день космонавтики”. Меня бросали, и я летал над ковром как ракета. Расстраивался чуть ли не до слез. Пока не начал соображать, что к чему.

Зять и теща 

— Ваши соседи с Северного Кавказа, выступающие за сборную Беларуси по вольной борьбе, на нашей земле не задерживаются. Отработали чемпионат мира или Европы — и скоренько домой, в горы. А вы вот здесь осели. Почему?
— Мне в Беларуси понравилось. Хотя поначалу жизнь была очень сложной. Скитался по общежитиям и съемным квартирам, ощущал постоянную нехватку денег — все это очень давило. Но все равно бросать борьбу не хотелось. Думал: столько лет потрачено, столько сил! Неужели все зря?! Не раз, ожидая после тренировки автобус, уставший, опустошенный, размышлял: “Сейчас бы сесть в свою машину, согреться и спокойно поехать домой… Неужели у меня никогда не будет собственного автомобиля?” Но я по жизни оптимист, поэтому продолжал упорно трени- роваться.

— И какую машину вы купили для начала?
— BMW, “пятерку”.

— А с квартирой когда решился вопрос?
— После того как я впервые стал чемпионом мира, указом президента мне выделили двухкомнатную квартиру. Мы в нее въехали через восемь месяцев, летом 2006-го. Возле Ледового дворца построили три “олимпийских” дома. В одном из них мы и обитаем. Но сейчас, когда дочери уже три года, надеемся на расширение жилпло- щади.

— Ваша мама преподает в школе русский язык и литературу, а чем занимается жена и ее родители?
— Настя тоже школьный учитель — английского языка. Но педагогика ей не по душе. Поэтому сейчас подыскиваем другую работу. Теща, Татьяна Андреевна, также преподаватель английского, но в университете. Тесть, Владимир Владимирович, был главным инженером одного из гомельских предприятий, сейчас у него свое дело — сборка электрооборудования. У нас очень теплые отношения. Когда еду мимо, обязательно заезжаю к ним. И за Эльнарой они нередко присматривают. Поначалу я не понимал вопросов: как теща, не ругаешься ли с ней? У нас в Дагестане таких проблем нет. И у меня тоже. Теща нас балует разнообразными блюдами. А чаи какие душистые настаивает — с различными добавками! 

— А чем вас потчует Настя?
— Жена научилась хорошо готовить. Сегодня, например, приехал после тренировки и навалился на колдуны. Очень вкусно! Самое главное — она это делает с душой!

— Так может, не стоит ей работу искать?
— Нет, я привык к тому, что женщина не должна сидеть дома. У меня и мама, и сестры работают.

Взаимосвязи 

— В Беларуси у вас есть друзья?
— Очень близкий человек — Сергей Перников. Он борец-вольник, выступал на чемпионатах мира и Европы. Сейчас занимается бизнесом. У него замечательная семья. Прихожу к нему как к себе домой. С ним могу обсуждать любые вопросы. Он человек искренний, много не говорит, зато доказывает поступками. И я стараюсь друга не подводить. Еще в УОРе сдружились с Сосланом Гатциевым.
Он родом из Владикавказа, К сожалению, сейчас Сослан не часто бывает в Беларуси, так как выступает в германской бундеслиге.

— А из других видов спорта с кем контачите?
— В соседнем подъезде жили хоккеисты — Игорь Брикун, Андрей Макров, Андрей Климин. Когда они играли за “Гомель”, болел за них. Но теперь парни выступают в других клубах. Перезваниваемся.

— Кроме спорта, чем интересуетесь?
— Часами просиживаю в интернете. Много читаю о том, что происходит у нас в стране и в мире. Принимаю участие в обсуждениях на форумах. Мне интересны разные проблемы и мнения людей.

— За событиями в России сле- дите?
— Конечно: Россия — моя родина. Все происходящее там меня очень волнует.

— И как, по-вашему, повернется ситуация в Москве?
— Мне кажется, там все предрешено на годы вперед. Хочется надеяться на лучшее. Ведь жизнь в Беларуси во многом зависит от событий в России.

Деньги и время

— Алим, два ваших всемирных триумфа разделяет длиннющая шестилетняя пауза…
— Это было трудное во всех отношениях время. Особенно когда одна за другой пошли травмы. В экономическом плане было тяжело. Старался не сидеть сложа руки, найти работу, чтобы обеспечить семью. Благо нашелся человек — Азиз Яралиев. Это мой друг из Дагестана. За год до моей победы в Стамбуле он сказал: “Не хочу, чтобы ты отвлекался от подготовки. Тренируйся. До Олимпиады буду помогать тебе материально”. Его многие убеждали, что я больше не смогу показать высокий результат. А он верил в меня. Поэтому, когда я выиграл финальную схватку, его радости не было предела! Он сказал мне тогда: “Ты не представляешь, как здорово, когда веришь в человека, и эти надежды становятся реальностью”. Я ему очень благодарен.

— Сейчас вам назначили президентскую стипендию. 
— Конечно, по нынешним ценам это не то, что было раньше, но жить можно. Мы, борцы, и представители других видов единоборств всегда стремимся дать результат — привезти медали, завоевать олимпийские лицензии. И ведь чаще всего достигаем цели. Например, “греко-римляне” в нынешнем году взяли по две награды на чемпионатах мира и Европы, добыли три олимпийские лицензии, добились третьего места на Кубке мира. Игровики таких целей перед собой не ставят и подобных результатов не имеют. Но по зарплатам нам до них далеко. И от этого иногда чувствуешь себя второсортным спортсменом. И не только от этого. Хочется, чтобы нашему виду спорта уделяли больше внимания. Почему бы не показать по одному из белорусских телеканалов трансляции с чемпионата мира по борьбе? Разве мы этого не заслужили?

— Я-то с вами согласен. Но видеозапись мемориала Караваева, проходившего в столичном Дорце спорта, началась в третьем часу ночи. Кто ее смотрел?
— Хочется, чтобы нас чаще показывали по телевидению. И, конечно, не ночью. Иначе это можно назвать антипопуляризацией нашего вида спорта.

— Не задумывались, чем будете заниматься после окончания спортивной карьеры?
— Думаю об этом. Ведь через месяц мне исполнится 29 лет — возраст для борца пенсионный. Есть несколько направлений, которые мне интересны. Но пока я не хотел бы о них говорить. А вдруг ничего не получится?

— Насколько знаю, у вас есть диплом факультета физвоспитания Гомельского государственного университета.
— Да, но сейчас я собираюсь снова пойти учиться — заочно. Известный гродненский специалист Вячеслав Александрович Максимович предложил мне поступить на юридический факультет Гродненского университета. Есть предложения и из других вузов. Поскольку собираюсь получать второе высшее образование, поступать буду сразу на второй курс. Продолжительность учебы — пять лет.

— То есть вы не останетесь в спорте в качестве тренера?
— Если будут интересные предложения, можно над ними подумать. Но вообще, мне кажется, нельзя зацикливаться только на спорте — жизнь многогранна.

— Прочесывая справочники в поисках вашего телефона, обнаружил в Беларуси еще одного Селимова — Агахана Назимовича. Наверное, родственник?
— Агахан — мой двоюродный брат. Дядя Назим — родной брат отца — окончил вуз с красным дипломом. Работал в Барани, под Оршей, на заводе “Лёс”, выпускавшем запчасти для радиостанций авиакосмической связи. Прошел путь от рабочего до генерального директора предприятия. Он умер в 2002 году. Его сын Агахан живет в Минске. До того как я приехал в Беларусь, мы долго не виделись — с 1988 года. Когда они уезжали, мне было лет пять. У Агахана двое сыновей — Максим и Паша. Максим Селимов — полный тезка моего отца. Мне это очень приятно.

Красный компьютер 

— У вас в Дагестане Новый год как-то по-особому встречают?
— Да нет, так, как и везде. Когда я был маленьким, отец садился на мотоцикл и ехал в горы за елкой.

— То есть Касумкент не в горах находится?
— Касумкент — большое селение, в котором около 25 тысяч жителей. Расположен на равнине, а за ним начинаются предгорья. Там, повыше, — горные леса. Туда и ездил отец за елкой. Ставили ее в огромном зале, высокую, под самый потолок. Потом вместе с Муслимом и сестрами украшали. Праздновали всей семьей. К нам приходили соседи. На столе обязательно был салат оливье. Сестры писали желания на бумажках, сжигали их, пепел ссыпали в шампанское и выпивали. Конечно, мы, как и все дети, ждали подарков…

— А как собираетесь 2012-й встречать?
— Вероятно, с друзьями в соседнем подъезде.

— И дочку с собой возьмете?
— Нет, ее уложим спать, как и положено, в девять часов. Уйдем совсем ненадолго. Для ребенка особенно важно соблюдать режим сна и питания. Я сам до восьмого класса ложился спать в девять вечера. Мать два раза не напоминала.

— Трудно представить, что 14-летний парень безропотно ложится спать в такую рань…
— Конечно, когда был постарше, мог лечь и позднее. Но в привычный час я обязательно удалялся в свою комнату. Порядок есть порядок. Так же воспитываю Эльнару.

— Строгий отец?
— Страраюсь, но не всегда получается. Когда я ее отчитываю, она говорит мне: “Папа, не кричи” — и обнимет, поцелует. Ласковая очень. Как здесь будешь строгим?

— Можно узнать секрет: чем под Новый год порадует Эльнару Дед Мороз?
— Она ждет, что ей подарят красный компьютер. Вот купил детский ноутбук фиолетового цвета. А сверху обклею его красной пленкой. Хочется ее порадовать.

— А вас пусть порадует наступающий 2012-й, олимпийский. Да и нас всех тоже.