ОЛИМПИЙСКИЙ ТРИУМФ, ЗОНА БЕЗМОЛВИЯ И ФАНТАСТИКА ШАМИЛЯ СЕРИКОВА

Мечтая изменить безумный мир, он стремительно покорял вершины и сердца людей своим уникальным мастерством. Оно завораживало. Настолько все было безукоризненно, угрожающее и вариативное, что казахстанца Шамиля Серикова называют одним из лучших легковесов в истории греко-римской борьбы.  Борьба Шамиля - это фантастика. Подобное не раз встречается в очерках и статьях. Он многое говорил на ковре, многое доказывал, поднимаясь на пьедестал, но в итоге сохранил безмолвие. За свой сравнительно короткий путь он оставил огромное наследие. И до сих пор находятся люди, которые с восхищением говорят: "Он шикарен, он не от мира сего"... Его главный триумф пришел на Олимпийские игры в Москве. Ровно 40 лет назад, 24 июля, 1980 года Сериков стал олимпийским чемпионом. Он уверенно разобрался в весовой категории до 57 килограммов, победив в решающей схватке поляка Юзефа Липеня. После триумфа его спросили о том, каково это, быть победителем Игр. На это двукратный чемпион мира ответил: "Еще ничего не понял. Но, кажется, я все еще тот же Шамиль". К сожалению, он ушел из жизни в раннем возрасте - 33 года. И наверняка не успел реализовать все свои идеи.  Сейчас его дело продолжает сын Тимур Сериков, воспитывающий будущих чемпионов. В интервью Olympic.kz он рассказал историю с ОИ-1980, памятные эпизоды с участием отца, а также озвучил, каково быть сыном великого борца. Он передает весточку о себе через тех людей, в жизни которых оставил свой след
Мне было 12 лет, когда отца не стало. Поэтому повлиять на мою жизнь он физически просто не успел. Однако сейчас, когда я старше его на момент ухода, многое понимаю, прожив при этом в спорте много лет, как тренер. Очень много людей, особенно ветераны, которые лично знали отца, которые тренировались в то время, рассказывают о нем. Я узнаю об отце через других людей, можно так сказать. Словно он передает весточку о себе через тех людей, в жизни которых оставил свой след.  Конечно, его многие знали как спортсмена, хорошего, талантливого спортсмена. Но друзья по спорту при этом знали его намного глубже, знали как человека, знали его качества. И я не встречал еще, чтобы кто-то сказал плохо о моем отце, чтобы мне сказали о том, что он сделал кому-то плохое, пошел против совести своей. Для меня это важно. И общаясь с людьми, особенно, которых я уважаю, наших ветеранов спорта, я составляю для образ отца, заполняю те пробелы, которые есть, потому что я знал-то его как отца в бытовом плане, а как спортсмена, как человека, который сделал что-то действительно большое для страны, а страна ведь тогда была больше, чем сейчас... В то же время он делал это все от Казахстана. Понимаете? От Казахской ССР, от казахстанского "Динамо". Поэтому прославляя свой спортивный клуб, Казахскую ССР, СССР, он прославлял себя и свою семью. Поэтому фамилия, которую я сейчас ношу, как наследник, очень дорога для меня. И практически все, что делаю, рассматриваю: а не навредит ли это фамилии? Не навредит ли это памяти отца? Ведь если я сделаю что-либо негативное, то будут говорить не только о моем проступке, но и том, что сын Шамиля Серикова сделал нехорошее. Так что я все шаги стараюсь делать через призму фамилии и памяти об отце. И тут отец говорит: "Анатолий Павлович, давайте тоже протест подадим"
К сожалению, видео никаких не сохранилось. Насколько я знаю, был архив в "Динамо". Однако в еще советские времена был пожар, во время которого был уничтожен этот самый архив. И ни у кого не сохранилось никаких копий. Я надеялся, что Вадим Александрович Псарев (главный тренер СССР, главный тренер команды Казахстана) у себя что-нибудь сохранил, но у него тоже ничего не осталось. Так что по Казахстану ни у кого нет.  Фотографии до сих пор мне присылают. Журналисты высылают, тренеры, спортсмены. А вот видео сохранились только в архиве, который расположен в России. Но вытащить из него что-нибудь достаточно проблематично. В частном порядке у меня не получится это сделать. Но я думаю, что при нынешних возможностях, коммуникациях я все-таки смогу достать. Сейчас же пока видео нет. Многие, кстати, рассказывают о том, как отец боролся: про его технику, про его уникальный стиль борьбы. И мне, как сыну, как тренеру, хотелось бы посмотреть, так как действительно, то, что рассказывают является уникальным, никто так не боролся. Так что хотелось бы посмотреть, нынешней молодежи передать эту технику. Разобрать ее перед этим, конечно. Такая техника должна жить. Но я думаю мы к этому еще придем. Есть у меня одна история, которую мне рассказывал мой же тренер Анатолий Павлович Жарков. Так получилось, что это и тренер моего отца. Он с ним и на Олимпиаду ездил, и на чемпионаты мира, секундировал ему. Собственно, он его в большой спорт и привел. Они вдвоем шли к этой олимпийской славе.  Так вот, когда на Олимпиаде попался соперник, с которым он практически на всех чемпионатах мира встречался - итальянец Антонио Кальтабиано... Здесь сразу скажу, что очень сильный борец был в физическом плане. И его особенность была в вязком ведении схватки. Он всегда вязал. Технически он был не слишком силен, а вот физически был одним из самых сильных в категории. И всегда схватки с ним у отца давались очень тяжело. Они постоянно боролись все девять минут (раньше боролись три периода по три минуты). За каждый балл бились.  И на Олимпиаде, когда они встретились, Антонио, зная, что ему не победить, попытался схитрить: намазался каким-то маслом специальным. И судья даже не почувствовал перед схваткой никакого масла на его теле. По всей видимости оно впиталось в кожу. А когда после нескольких минут схватки сильно вспотел, это масло проступило. Из-за этого отец не мог сделать хорошего захвата. Постоянно шел в борьбу, активно вел схватку, но не мог сделать бросок. Получалось так, что он пытался его совершить, но в итоге получался срыв. А за это, к слову, в то время наказывали предупреждениями. 
Выходило так, что Кальтабиано наказывали за то, что он шел в борьбу, пассивно вел схватку, а отца наказывали за то, что он делал срывы. Так получилось, что к третьему периоду у обоих борцов было по два предупреждения. По правилам тех лет, если кто-то из борцов получает три предупреждения, его снимают со схватки, иными словами проигрывал. К Жаркову, как к секунданту, в итоге обращается судья. Говорит: "Угол Кальтабиано утверждает, что ваш борец намазался маслом. Они хотят подавать протест". И тут отец говорит: "Анатолий Павлович, давайте тоже протест подадим. Он же явно намазался, не дает бороться". А Жарков поступил мудро тогда. Он сказал: "Шамиль, нельзя сейчас протестовать. Начнут разбираться, и увидят, что вы оба в этом масле. Он об тебя же обтерся. И поэтому снимут обоих. А дальше все, медаль уйдет из наших рук. Надо стиснуть зубы, надо бороться, надо забрать балл". И отец снова делает захват. Понимает, что амплитудный свой коронный бросок прогибом, скручиванием он не сделает, поэтому выбивает Антонио в партер, зарабатывает один балл. Схватка заканчивается и как раз этот балл и решил судьбу победителя - отец вышел вперед именно с преимуществом в один балл.  Действительно была очень тяжелая схватка, тяжелая в психологическом плане. До этой схватки отец выигрывал с огромным преимуществом. Там бывало и такое, что соперника снимали. Никто не знал, что делать. В любой захват входили, а он их из этой же позиции бросал.  Так что эта история показательна тем, что и отец, и тренер были готовы не только физически и технически, но и психологически. Повторюсь, очень тяжелая схватка была в этом плане.
Пояс с чемпионата Европы мы передали в республиканский музей Медали сохранились. Значок мастера спорта международного класса, к сожалению, кто-то выпросил поносить и он так и пропал. Это значок он красивый. Намного красивее, чем значок мастера спорта или заслуженного мастера спорта. И видимо кто-то попросил у него поносить... А остальные медали да, сохранились. Они у нас дома. Мы планируем, когда построим клуб имени Шамиля Серикова, над которым мы сейчас работаем, сделать небольшой музей в этом самом клубе. Открытый музей, чтобы люди, заходя в клуб, видели медали, олимпийскую награду, медали с чемпионатов мира, Европы, других международных турниров. Пояс с чемпионата Европы вместе со спортивным костюмом сборной команды СССР мы передали в наш республиканский музей в Нур-Султане. Единственное, я попросил, чтобы мне сделали дубликат, чтобы я его поставил в клубе. Очень красивый пояс. Он на стадии изготовления. Мне присылали фотографии, так ка сложная работа. Ее ведут вручную. Так что ведется сложный процесс нашими специалистами в музее.
Хотел по-мужски разобраться, а в итоге он оказался свой, родной В быту, за семейным столом, мы не часто вспоминаем какие-то истории. Времена были тяжелые, и другие условия влияли. Сейчас у меня родился племянник, совсем недавно. И мы его назвали в честь отца - Шамиль Сериков. И я сейчас начинаю вспоминать, что происходило на моих глазах, связанное с отцом для того, чтобы передавать это племяннику. И кое-что в голову мне приходит в виде воспоминаний.  Чаще всего у меня в памяти всплывают моменты, связанные и происходившие непосредственно на ковре. Он меня с детства носил на тренировки. Я еще даже ходить не умел, только ползал. И бывало приходили мы до тренировки, он меня выпускал, чтобы я ползал, кувыркался, а он сам в это время разминался. Спустя полчаса приходили уже тренеры, спортсмены, после чего начиналась тренировка. Он не вел занятие - просто брал ребят покрепче и боролся. Тактильно передавал свои навыки. И тренерский штаб "Динамо" был счастлив, что олимпийский чемпион, да еще и технарь, будет работать с парнями, передавать свои навыки.  И эти воспоминания у меня, знаете, как картинки. Не яркие, но всполохом появляются. По идее я ничего и не должен был запомнить, но такие моменты сохранились. Сохранились на уровне запахов, ощущений.  Еще есть такая история. Отец очень любил ходить в баню. Как многие знают, в силу специфики вида спорта борцы часто гоняют вес. У борцов с небольшим весом жира практически и нет, поэтому они сбрасывают вес путем выведения лишней жидкости. Так что баня помогает в этом плане очень хорошо. Отец привык к бане, и после завершения карьеры продолжал посещать. Соответственно, меня брал с собой.  Как-то мы пришли в баню, которая находилась где-то за парком имени Горького, в частном секторе. Маленькая, с хорошим жаром, что, собственно, ему и нравилось. Вот, пришли мы, а веников нет. Обычно они продавались около, но тогда не было. А без веников баня - не баня, как говорил отец. В итоге он просто залез на небольшой дуб, нарвал оттуда свежего веника. Качество у него, конечно, хуже, чем у сухого, но деваться было некуда.
Тут из бани вышли какие-то мужички выпившие. Видимо захотелось им приключений, решили докопаться. А отец же небольшого был роста. В одежде и вовсе незаметно, что он спортсмен. Ну, они начали кричать: "Что там делаешь? Зачем полез?". Он дает мне этот веник, идет к ним. А их, к слову, человек семь-восемь. Подошел, начинает с ними разговаривать. Я стою, сторожу сумку с веником. Побаиваюсь. Буквально через несколько минут кто-то из них видимо узнал его. Смотрю, а они кидаются на него, обнимаются, руку жмут. Приглашают, предлагают разделить с ними стол. Отец смягчился сразу, но отказался, сославшись на то, что баня запланирована с сыном. Так что получилось интересно. Хотел по-мужски разобраться, а в итоге он оказался свой, родной. Понимаете?  Сам я, кстати, никогда в жизни не говорил, что вот он я, сын Шамиля Серикова. Стыдно... Но бывают моменты, когда узнают. Когда где-нибудь называешь фамилию и люди, в большинстве старшего поколения, переспрашивают на тему того, не сын ли я Шамиля Серикова. И после утвердительного ответа начинаются разговоры, вопросы. Это приятно.  "Конечно, мы помним Шамиля Серикова"... После смерти отца долгое время, лет двадцать, о нем вообще не говорили. Это было связано с тем, что многие, кто не оказал помощь отцу, которая требовалась, они находились тогда у власти. И поэтому особо боялись говорить о нем, чтобы лишний раз не напоминать, что по общей вине ситуация пришла к тому, что отца не стало. Вот. Двадцать лет о нем не говорили. Хотя, когда я рос, тренировался, когда работал тренером, разговаривая с людьми все утверждали, что "конечно, мы помним Шамиля Серикова, помним, как спортсмена, человека". Однако каких-то передач, интервью, как сейчас, у нас, у семьи не было.  Однако лет двенадцать назад пишет Жаксыбай Базильбаев, его товарищ по спорту, с предложением воскресить имя отца проведением республиканского турнира в его честь, в память Шамиля Серикова. И вот, благодаря ему, отца вспомнили. Сразу стали делать передачи. Улицу в Алматы назвали в его честь. Затем подали заявку в UWW о том, чтобы включили отца в Зал славы. Предложение было сразу рассмотрено, после чего он попал в Зал. Так получилось, что отец стал первым, кого включили из Казахстана. Затем также туда вошли Жаксылык Ушкемпиров и Вадим Псарев.  Благодаря тем людям, которые помнили отца, которые хотели, чтобы его имя не забыли, начался турнир, начали говорить про семью. И я стал расти, ощущая на себе что означает фамилия известного и яркого человека. Клуб, который мы делаем в его честь, является продолжением традиций, которые были в советское время.  Я на себе успел ощутить только лишь отголоски того времени, когда я тренировался под руководством тренера моего отца. И что-то он мне передал. Однако люди, которые именно прожили то время, помнят ярче. Поэтому я часто с ними общаюсь, собираю информацию, что мой клуб был именно продолжателем традиций при, конечно, использовании и современных моментов. Но сама методика будет базироваться именно на старой школе.  Считаю, что с клуба имени Шамиля Серикова выйдет не один чемпион, а может и победитель Олимпиады
Когда я окончил педагогический институт, встал вопрос о том, чем бы мне заниматься в жизни. Идти учителем в школу не очень хотелось. Когда я учился на филологическом факультете, параллельно тренировался. И понимал потом, что как учитель я был в итоге слаб. Чему мог научить в итоге? Было совестно куда-то идти в школу. Я сел, подумал о том, чем бы я хотел заниматься всю жизнь, и чтобы все время мне было интересно, чтобы мне было не стыдно за то, что я делаю. И мне на ум пришло только одно - быть в спорте. Как спортсмен я понимал, что мое время прошло. Были травмы, несовместимые с продолжением карьеры. Жизни они, конечно, не мешали, а вот в спорте были преградой. Тогда то я и решил, что буду тренером.  Я еще не знал, что это за профессия. Считал, что раз в спорте, то и тренировать смогу. Это потом я стал изучать, искать литературу, которой оказался дефицит для начинающих тренеров. Стал искать старые журналы. Такие, как "Советская борьба". Там были шикарные статьи. И главное, было много полезного и в теоретическом плане, и в практическом. Много полезного.  Для себя же понял, что тренер - это профессия, учиться которой нужно всю жизнь. Я понимал, что так или иначе мне придется конкурировать с фамилией, с отцом. И мне нужно сделать что-то больше, чем сделал Шамиль Сериков. Он делал это как спортсмен, а мне предстояло сделать это на тренерском мостике. В таком случае я мог бы выпутаться из его тени. И я добивался, чтобы обо мне говорили, как о состоявшемся специалисте. При этом важно было действительно развивать в профессиональном плане. И видимо такое отношение начало приводить ко мне удивительных людей: кто-то занимался спортом, а кто-то нет, но слышал обо мне. Люди начали помогать. Например, состоятельные родители, которые помогали с проведением УТС. Давали своему сыну деньги на сборы и еще нескольким ребятам.  Люди на самом деле понимают такие спортивные нюансы. В итоге нашлись люди, которые дали мне возможность построить клуб в честь моего отца. Из-за карантина сейчас все дела отложились, но когда он закончится, мы вновь приступим к реализации, построим этот клуб. Считаю, что с этого клуба выйдет не один чемпион, а может и победитель Олимпиады. У нас как раз давно не было обладателя олимпийского золота. И я надеюсь, что предстоящая Олимпиада в Токио принесет нам радость победы... "Я хочу испытать то же счастье, что и мои тренеры, когда твой ученик поднимается на высшую ступень пьедестала",- мечтал Шамиль Сериков...
Роман Кушпелев для Olympic.kz